Он умолк, а Рафт шумно вздохнул. Он тоже слышал о Курупури, но не хотел признаваться. С психологической точки зрения суеверия в джунглях опасны. Он знал, что вера в Курупури широко распространена среди индейцев; ему пришлось столкнуться с ней десять лет назад, когда он был моложе и впечатлительнее. «Именно такой бог, — подумал он, — подходит для бассейна Амазонки».
Курупури олицетворял Неведомое. Он был слепой, ненасытной и страшной силой жизни, в которой индейцы усматривали духа джунглей. Этакий примитивный Пан, скрывающийся в зеленом мраке зарослей, но гораздо менее конкретный, чем античное божество.
Курупури странствовал вдоль всей Амазонки, всеобъемлющий, первобытный, и ощутимый, как сама жизнь. Здесь, в джунглях, человек очень быстро понимает что бог жизни может быть более жестоким, чем бог смерти. В Амазонии слишком много жизни. Она слишком обширна, чтобы человеческий разум смог ее охватить: могучее зеленое существо, распространяющееся по континенту, слепое, лишенное чувств, переполненное хищной жаждой жизни.
Да, Рафт мог понять, почему индейцы персонифицировали природу в образе Курупури. Он всегда был рядом с ними — чудовищное, бесформенное существо, — то ли зверь, то ли человек, — движущееся по джунглям.
— К черту все это, — сказал Рафт и глубоко затянулся одной из последних сигарет.
Подойдя к Крэддоку, он выглянул в окно, с удовольствием наполняя легкие дымом, наслаждаясь этим суррогатом цивилизации.
Именно на это они были обречены уже год — на суррогат цивилизации, что, впрочем, было не так уж и плохо. На Мадагаскаре было гораздо хуже, но все равно контраст между сверкающей современной архитектурой Института Патологии Молларда, отражающегося в водах Гудзона, где они работали, и кучкой пластиковых бараков, населенных несколькими людьми из Института и помощниками-туземцами, был слишком разителен.
Здесь жили трое белых — Рафт, Крэддок и Билл Мерридей. Мерридей звезд с неба не хватал, но был хорошим патологом и потому все трое неплохо сработались.
Работа их почти закончилась, и Рафт представлял, как вскоре вновь окажется в Нью-Йорке и будет на воздушном такси перелетать от одного ночного клуба к другому, стараясь как можно скорее насытиться цивилизацией. А когда это произойдет, появится знакомая Тоска, и он снова отправится на Тасманию, на Цейлон или куда угодно. Работы везде хватает.
Где-то в темноте по-прежнему рокотали барабаны. Рафт оставил Крэддока в освещенной лаборатории и вышел наружу, к реке, стараясь не прислушиваться к пульсирующему звуку…
Полная луна проходила над Атлантикой, освещала огромный Рио и плыла над Амазонкой вглубь континента — громадный желтый диск в окружении звезд. Однако над Жутаи царили джунгли, вздымаясь высоко вверх черными стенами, и в них кишело столько всевозможной жизни, что даже ученому это казалось невероятным. Именно здесь находилось плодовитое лоно мира.
В теплых странах природа щедра и причудлива, однако в Амазонии это достигает совершенно безумных масштабов.
Богатая аллювиальная почва этих мест, нанесенная рекой за многие столетия, буквально жила. Человеку казалось, что земля под его ногами шевелится и дрожит от переполняющей ее жизни. В этой ненормальной витальности таилось что-то болезненное, как болезненны были бразильские орхидеи, цветущие на гнили и поблескивающие в угрюмом зеленом мраке, словно тела мертвых гоблинов…
Рафт вернулся мыслями к Крэддоку. Интересно… Смесь недоверия и страха, которую он ощущал в валлийце, заставляла задуматься. Но кроме этого было что-то еще. Он нахмурил брови, пытаясь проанализировать смутное ощущение, и наконец удовлетворенно кивнул. Барабаны вызывали у Крэддока отвращение, но одновременно он испытывал к ним странное влечение. Ну что ж, Крэддок жил в этом лесу много лет и в каком-то смысле сам стал почти индейцем.
Какое-то движение на посеребренной луной поверхностью реки вырвало Рафта из задумчивости. Вскоре он разглядел контуры небольшой лодки, а в ней — двоих людей. Лодка направлялась к берегу, на котором стоял освещенный госпиталь.
— Луис! — крикнул Рафт. — Мануэль! Депресса! У нас гости.
Со стороны воды донесся слабый крик, и две темные фигуры разом опустились на землю, словно исчерпали все свои силы, добравшись до берега. Сразу после этого началась суматоха. Прибежали парни с фонарями, ходячие больные лезли к дверям и окнам посмотреть, что происходит. Рафт помог вытащить лодку на берег и проследил, чтобы оба мужчины оказались в госпитале.
Один из них, в пилотке и летном комбинезоне, не мог даже говорить, второй, худощавый бородач, пошатывался, но шел сам.
— Сеньор… сеньор… — бормотал он.
Крэддок вышел, чтобы им помочь, но замер на пороге, хотя толпившиеся вокруг люди закрывали от него прибывших. Рафт заметил, что на лице валлийца появилось выражение панического испуга, а затем Крэддок повернулся и исчез в глубине лаборатории. Вскоре оттуда донеслось позвякивание посуды.
В отличие от него флегматичный, но решительный Билл Мерридей был вполне спокоен. Однако, склонившись над летчиком и начав стягивать с него рубашку, он вдруг замер, удивленный.
— Черт возьми, — протянул он. — Я знаю этого парня, Брайан. Томас… подожди-подожди, сейчас вспомню… Да… 396 как же дальше… Да Фонсека — вот как! Помнишь, я рассказывал тебе о картографах, что прилетели сюда несколько месяцев назад, когда ты был в джунглях? Да Фонсека вел самолет.
— Похоже, у них случилась авария, — ответил Рафт. — А второй?
Мерридей оглянулся через плечо.
— Его я никогда не видел.
Термометр показал 95 градусов по Фаренгейту — значительно ниже нормальной.
— Шок и истощение, — констатировал Рафт. — На всякий случай проведем полный осмотр. Взгляни-ка на его глаза.
Он оттянул веки — зрачки были не больше булавочной головки.
— Я осмотрю второго, — выпрямившись, сказал Мерридей.
Рафт угрюмо посмотрел на да Фонсеку. Он ощущал легкое беспокойство, хотя и не мог определить его причину. Казалось, вместе с этими двумя в комнату вошло что-то еще, что-то неуловимое, но недоброе.
Нахмурясь, он смотрел, как Луис берет кровь из пальца летчика. В неровном желтом свете лампы на груди да Фонсеки вдруг сверкнул какой-то предмет на цепочке. В первый момент Рафт решил, что это медальон, но приглядевшись внимательно, разглядел небольшое, не больше полудолларовой монеты, зеркальце. Заинтригованный, он поднес его к глазам.
Поверхность зеркальца была выпуклой, а материал больше напоминал голубовато поблескивающий пластик, чем стекло. В глубине зеркала Рафт заметил какую-то мутную бесформенную тень.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
